БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, ветвь индоевропейских языков. По данным топонимии, наличию балтизмов в славянских языках, археологическим и собственно историческим данным (смотри в статье Балты), в 1-м - начале 2-го тысячелетия нашей эры балтийские языки были распространены на обширной территории к югу и юго-востоку от Прибалтики - в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков верхней Волги, Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и территорию современного г. Москва), река Сейм на юго-востоке и река Припять на юге (балтизмы отмечены и к югу от неё). Можно говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы - в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Особенности ареала балтийских языков в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и др.

Балтийские языки включают: живые литовский язык и латышский язык и иногда особо выделяемый латгальский язык (восточная Прибалтика - Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши, частично Белоруссия), вымершие прусский язык (до 18 века в Восточной Пруссии; его носители пруссы перешли на немецкий и литовский языки), ятвяжский язык (судавский; северо-восток Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии - Гродненщина и др.; остатки его существовали до 18 века, а некоторые следы сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала), куршский язык (побережье Балтийского моря в пределах современной Литвы и Латвии; исчез к середины 17 века и оставил следы в соответствующих говорах латышского и литовского языков), земгальский язык (юг Средней Латвии и Северная Литва; исчез к концу 15 века, оставив следы в латышском и литовском говорах), селонский язык (селийский; на нём говорили на юго-востоке Латвии и на северо-востоке Литвы; засвидетельствован в документах 13-15 века), галиндский язык (о нём можно судить лишь по топонимическому материалу, локализуемому на юге Пруссии), голядский язык (на севере Калужской области и в Подмосковье - на реке Протва; о нём можно судить по топонимическим данным, следам в русских говорах, названию племени голядь, упоминаемому в русских летописях 11-12 века) и другие языки балтийского населения восточнославянских территорий (известные только по данным топонимики). Прусский, ятвяжский, галиндский и, видимо, куршский языки составляют западную подгруппу балтийских языков (ятвяжский и галиндский, возможно, были диалектами прусского), латышский, литовский, земгальский и селонский языки - восточную. Возможно, правильнее выделять языки так называемого внешнего пояса балтийского ареала (прусский и куршский на крайнем западе, галиндский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке), противопоставленные языкам так называемые внутренние зоны (латышскому и литовскому), сформировавшимся в результате конвергенции близкородственных наречий в пределах средневековых государств. Балтийские языки внешнего пояса рано подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточнославянском языках, полностью растворившись в них.

Балтийские языки полнее, чем другие современные группы индоевропейских языков, сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему. В соответствии с одной из точек зрения, они - остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи других языков. Внутри группы древних индоевропейских диалектов балтийские языки тяготеют к так называемым языкам сатем (тем, в которых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов), хотя в балтийских языках сатемизация осуществилась с наименьшей полнотой. Особенно близки балтийские языки к славянским языкам. Эта близость объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолживших тенденции индоевропейского развития; относительно поздним территориальным сближением носителей балтийских и славянских языков, обусловившим их конвергенцию, в результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего балто-славянского языка - предка балтийского и славянского языков (наиболее распространённая точка зрения); исконным вхождением славянских языков в группу балтийских языков, из которых они выделились относительно поздно. Тесные генетические связи объединяют балтийские языки с древними индоевропейскими языками Балкан (с иллирийским языком, фракийским языком и др.).

Фонологическая структура балтийских языков характеризуется рядом следующих общих черт. Система фонем в литовском и латышском (их число в латышском несколько меньше, чем в литовском) и, видимо, в прусском описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k’ :k, n’:n), про-стых согласных и аффрикат (с, ?, с?, ??), напряжённых и ненапряжённых (е:ае, i:i?e, u:o); фонемы f, х (а также с и?dz в литовском и d?z в латышском) встре-чаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодического уровня балтийских языков, притом, что ударение в литовском языке свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге. Гласные фонемы различаются по долготе-краткости. Характерны интонацион-ные противопоставления и дифтонги (ai, au, ei, ie, ui).

Для морфонологии глагола характерно количественное и качественное чередование гласных, имени - передвижения акцента, мена интонаций и т.п. Балтийские языки обладают исключительным богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности - увеличительности, ласкательности - уничижительности).

Для морфологической структуры балтийских языков характерны категория рода (мужской и женский со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного - множественного; известны примеры двойственного числа), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, звательная форма; влияние финноязычного субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности-несложенности (прежде всего в прилагательных - полные и краткие формы), градуальности (3 степени сравнения у прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ - на -о-, -а-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола существенны категории числа, лица (1-е, 2-е, 3-е), времени (настоящее, прошедшее, будущее), наклонения (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латышском языке развились долженствовательное и пересказывательное наклонения, очевидно под влиянием финноязычного субстрата), залога (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду и по каузативности-некаузативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Разные сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времён и наклонений.

Синтаксические связи в балтийском предложении выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения - «имя в номинативе + глагол в личной форме». При обычном порядке слов группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило особенно существенно в связи с тем, что генитив в балтийских языках способен выражать почти все синтаксические отношения, кроме свойственных номинативу; отсюда - исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).

Лексика латышского, литовского и прусского языков исконного индоевропейского происхождения. Очень велика лексическая общность балтийских языков со славянскими языками, объясняемая как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значительным пластом славянских заимствований в балтийских языках. В литовском языке и особенно в латышском языке много германизмов, в латышском (особенно по говорам) значителен слой заимствований из финно-угорских языков; многие лексические интернационализмы проникли в балтийские языки не только непосредственно, но и через русский, польский или немецкий языки.

Об истории изучения балтийских языков смотри в статьях Балтистика, Латышский язык. Литовский язык, Прусский язык.

Лит. смотри при статьях Балтистика, Латышский язык, Литовский язык, Прусский язык.

БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, ветвь индоевропейской языковой семьи, включающая следующие языки: литовский, латышский, прусский (или древнепрусский, исчезнувший во второй половине 17 в.), куршский (на котором когда-то говорили в Курляндии; исчез ок. 1600), земгальский (на котором говорили в течение всего Средневековья в бассейне рек Муша и Лиелупе) и селонский (распространенный в эпоху Средневековья в районе Даугавпилса). Куршский, земгальский и селонский были впоследствии поглощены литовским и латышским. С точки зрения сравнительной индоевропейской грамматики, наибольший интерес из балтийских языков представляют литовский и прусский. Прусский язык – единственный представитель западно-балтийских языков, остальные пять относятся к восточно-балтийским. Живыми балтийскими языками пользуются в настоящее время ок. 5 млн. человек, из них ок. 3 млн. говорящих на литовском языке, ок. 2 млн. – на латышском.

Между языками балтийской группы имеются некоторые существенные различия. В литовском и латышском имеется отсутствующий в протобалтийском дифтонг ie , которому в прусском соответствует ei или ai ; индоевропейские ā долгое и ō долгое совпали в прусском, а в восточно-балтийских языках они частично продолжают различаться; протобалтийские сочетания tj и dj превратились в прусском в t и d , а в восточно-балтийских языках перешли, соответственно, в č и dž в литовском и в š и ž в латышском; n в позиции перед s сохранилось в прусском и исчезло в восточно-балтийских языках; средний род существительных исчез в восточно-балтийских, но сохранился в прусском. Тем не менее между восточной и западной подгруппами нет абсолютно четкой границы: в ряде отношений литовский обнаруживает сходство с прусским в противоположность латышскому; куршский язык представляет собой своего рода промежуточное звено между восточной и западной подгруппами. Протобалтийские š и ž сохранились только в литовском языке – во всех остальных они перешли, соответственно, в s и z . Унаследованное из протобалтийского свободное ударение осталось в литовском и прусском.

В целом балтийские языки образуют самостоятельную группу, занимающую промежуточное положение между славянскими и германскими языками, и обладают некоторыми признаками, объединяющими их с теми и с другими. Общим со славянскими языками (и противопоставляющим обе эти группы германской) является эффект индоевропейских велярных палатальных согласных, которые изменились в литовском в š и ž , в латышском, прусском и славянских языках – в s и z , а в германских языках сохранились в виде велярных (см . КЕНТУМ VS. САТЭМ ЯЗЫКИ). С другой стороны, между балтийскими и славянскими языками имеется важное различие, касающееся судьбы конечного -s : в славянских языках оно было утрачено, в то время как в балтийских сохранилось. Кроме того, по-разному развивалась глагольная система; вторичная палатализация согласных, существенным образом определившая фонетический облик славянских языков, в балтийских языках была гораздо слабее. В том, что касается судьбы индоевропейского вокализма, а также числительных, балтийские языки оказываются ближе к германским, чем к славянским языкам.

Прародина балтийских народов находилась, по-видимому, несколько восточнее нынешней территории Литвы и Латвии. Начиная с 6 или 7 в. н.э. под натиском славян они вынуждены были сдвинуться на запад, потеснив обитавшие там финно-угорские народы.

К истокам Руси. Народ и язык. Академик Трубачёв Олег Николаевич.

Славянский и балтийский

Важным критерием локализации древнего ареала славян служат родственные отношения славянского к другим индоевропейским языкам и прежде всего – к балтийскому. Принимаемая лингвистами схема или модель этих отношений коренным образом определяет их представления о местах обитания праславян. Например, для Лер-Сплавинского и его последователей тесный характер связи балтийского и славянского диктует необходимость поисков прародины славян в непосредственной близости к первоначальному ареалу балтов. Неоспоримость близости языков балтов и славян подчас отвлекает внимание исследователей от сложного характера этой близости. Впрочем, именно характер отношений славянских и балтийских языков стал предметом непрекращающихся дискуссий современного языкознания, что, согласимся, делает балто– славянский языковой критерий весьма ненадежным в вопросе локализации прародины славян. Поэтому сначала необходимо хотя бы кратко остановиться на самих балто-славянских языковых отношениях.

Сходства и различия

Начнём с лексики, как с важнейшей для этимологии и ономастики составляющей. Сторонники балто-славянского единства указывают на большую лексическую общность между этими языками – свыше 1600 слов . Кипарский аргументирует эпоху балто-славянского единства общими важными инновациями лексики и семантики: названиями «голова», «рука», «железо» и др. Но железо – самый поздний металл древности, отсутствие общих балто-славянских названий более древней меди (бронзы) наводит на мысль о контактах эпохи железного века, то есть последних столетий до нашей эр ы (ср. аналогию кельтско-германских отношений ). Новообразования же типа «голова», «рука» принадлежат к часто обновляемым лексемам и тоже могут относиться к более позднему времени . Вышеупомянутый «аргумент железа» уже до детальной проверки показывает шаткость датировки выделения праславянского из балто-славянского временем около 500 год до н. э.

Существует немало теорий балто-славянских отношений. В 1969 г. их насчитывали пять: 1) балто-славянский праязык (Шлейхер);
2) независимое, параллельное развитие близких балтийских и славянских диалектов (Мейе);
3) вторичное сближение балтийского и славянского (Эндзелин);
4) древняя общность, затем длительный перерыв и новое сближение (Розвадовский);
5) образование славянского из периферийных диалектов балтийского (Иванов – Топоров).
Этот перечень неполон и не совсем точен. Если теория балто-славянского праязыка или единства принадлежит в основном прошлому, несмотря на отдельные новые опыты, а весьма здравая (2) концепция независимого развития и вторичного сближения славянского и балтийского , к сожалению, не получила новых детальных разработок, то радикальные теории, объясняющие главным образом славянский из балтийского, переживают сейчас свой бум. Впрочем, было бы неверно возводить их все к теории под номером 5, поскольку ещё Соболевский выдвинул теорию о славянском, как соединении иранского языка -х и балтийского языка -с [Соболевский А.И. Что такое славянский праязык и славянский пранарод? // Известия II Отд. Росс. АН, 1922, т. XXVII, с. 321 и cл.].

Аналогично объяснял происхождение славянского Пизани – из прабалтийского с иранским суперстратом [Pisani V. Baltisch, Slavisch, Iranisch // Baltistica, 1969, V (2), S. 138 – 139.].

По мнению Лер-Сплавинского, славяне – это западные протобалты с наслоившимися на них венетами [Lehr-Splawinski Т. О pochodzeniu i praojczyznie Slowian. Poznan, 1946, с. 114]. По Горнунгу, наоборот – сами западные периферийные балты оторвались от «протославян «[Горнунг Б.В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963, с. 49.].

Идею выделения праславянского из периферийного балтийского, иначе – славянской модели как преобразования балтийского состояния, выдвигают работы Топорова и Иванова[Иванов В.В., Топоров В.Н. К постановке вопроса о древнейших отношениях балтийских и славянских языков. В кн:. Исследования по славянскому языкознанию. М., 1961, с. 303; Топоров В.Н. К проблеме балто-славянских языковых отношений. В кн.: Актуальные проблемы славяноведения (КСИС 33-34). М., 1961, с. 213].

Эту точку зрения разделяют ряд литовских языковедов. Близок к теории Лер-Сплавинского, но идёт ещё дальше Мартынов, который производит праславянский из суммы западного протобалтийского с италийским суперстратом – миграцией XII века до н. э. (?) – и иранским суперстратом. [Мартынов В.В. Балто-славяно-италийские изоглоссы. Лексическая синонимия. Минск, 1978, с. 43; Он же. Балто-славянские лексико-словообразовательные отношения и глоттогенез славян. В кн.: Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом. Конференция 11 – 15 дек. 1978 г.: Предварительные материалы. М., 1978, с. 102; Он же. Балто-славянские этнические отношения по данным лингвистики. В кн.: Проблемы этногенеза и этнической истории балтов: Тезисы докладов. Вильнюс, 1981, с. 104 – 106].

Немецкий лингвист Шаль предлагает комбинацию: балтославяне = южные (?) балты + даки . Нельзя сказать, чтобы такой комбинаторный лингвоэтногенез удовлетворял всех. В.П. Шмид, будучи жарким сторонником «балтоцентристской» модели всего индоевропейского, тем не менее считает, что ни балтийский из славянского, ни славянский из балтийского, ни оба – из балто-славянского объяснить нельзя. Методологически неудобными, ненадежными считает как концепцию балто-славянского единства, так и выведение славянских фактов из балтийской модели Г. Майер.

Довольно давно замечено наличие многочисленных расхождений и отсутствие переходов между балтийским и славянским, выдвигалось мнение о балто-славянском языковом союзе с признаками вторичного языкового родства и разного рода ареальных контактов. [Трост П. Современное состояние вопроса о балто-славянских языковых отношениях. В кн.: Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. Т. II. М., 1962, с. 422; Бернштейн С.Б. // ВЯ, 1958, № 1, с. 48 – 49.]

За этими контактами и сближениями стоят глубокие внутренние различия . Ещё Лер-Сплавинский, выступая с критикой произведения славянской модели из балтийской, обращал внимание на неравномерность темпов балтийского и славянского языкового развития [Лep-Сплавинский Т. [Выступление]. В кн.: IV Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. Т. II. М., 1962, с. 431 – 432].

Балто-славянскую дискуссию следует настойчиво переводить из плана слишком абстрактных сомнений в «равноценности» балтийского и славянского, в одинаковом количестве «шагов», проделанных одним и другим, чего, кажется, никто и не утверждает, – переводить в план конкретного сравнительного анализа форм, этимологии слов и имён. Фактов накопилось достаточно, в чём убеждает даже беглый взгляд.
Глубокие различия балтийского и славянского очевидны на всех уровнях. На лексико-семантическом уровне эти различия обнаруживают древний характер. По данным «Этимологического словаря славянских языков» (ЭССЯ) (сплошная проверка вышедших вып. 1 – 7), такие важнейшие понятия, как «ягненок», «яйцо», «бить», «мука», «живот», «дева», «долина», «дуб», «долбить», «голубь», «господин», «гость», «горн (кузнечный)», выражаются разными словами в балтийских и славянских языках. Список этот, разумеется, можно продолжить, в том числе на ономастическом уровне (этнонимы, антропонимы).

Элементарны и древни различия в фонетике. Здесь надо отметить передвижение балтийских рядов чередования гласных в противоположность консервативному сохранению индоевропейских рядов аблаута в праславянском. Совершенно независимо прошла в балтийском и славянском сатемизация рефлексов палатальных задненебных, причём прабалтийский рефлекс и.-е. k – sh, неизвестный праславянскому, проделавшему развитие k > с > s . Найти здесь «общую инновацию системы согласных» элементарно невозможно, и недавняя попытка Шмальштига прямо соотнести sh в слав. pishetb -«пишет» (из sj!) и sh в литов. pieshti -«рисовать» должна быть отвергнута как анахронизм.
Ещё более красноречивы отношения в морфологии. Именная флексия в балтийском более архаична, чем в славянском, впрочем, и здесь отмечаются праславянские архаизмы вроде род. п. ед. ч. *zheny < *guenom-s [Топоров В.Н. Несколько соображений о происхождении флексий славянского генитива. In: Bereiche der Slavistik. Festschrift zu Ehren von J. Hamm. Wien, 1975, c. 287 и cл., 296].

Что же касается славянского глагола, то его формы и флексии в праславянском архаичнее и ближе индоевропейскому состоянию, чем в балтийском. [Топоров В.Н. К вопросу об эволюции славянского и балтийского глагола // Вопросы славянского языкознания. Вып. 5. М., 1961, с. 37]. Даже те славянские формы, которые обнаруживают преобразованное состояние, как, например, флексия 1-го л. ед. ч. наст. времени -o (< и.-е. о + вторичное окончание -m?), вполне самобытные славянские и не допускают объяснения на балтийской базе. Р

аспределение отдельных флексий резко отлично, ср., например, -s– как формант славянского аориста, а в балтийском – будущего времени [Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 20.]. Старый аорист на -e сохранён в славянском (мьн-?), а в балтийском представлен в расширенных формах (литов. minejo) [Курилович Е. О балто-славянском языковом единстве // Вопросы славянского языкознания. Вып. 3. М., 1958, с. 40.].

Славянский перфект *vede, восходящий к индоевропейскому не редуплицированному перфекту *uoida(i), – архаизм без балтийского соответствия . Славянский императив *jьdi — «иди» продолжает и.-е. *i-dhi, неизвестное в балтийском.

Славянские причастия на -lъ имеют индоевропейский фон (армянский, тохарский); балтийский не знает ничего подобного . [Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 211].

Целую проблему в себе представляют флексии 3-го л. ед. – мн. ч., причём славянский хорошо отражает форманты и.-е. -t: -nt, полностью отсутствующие в балтийском ; если даже считать, что в балтийском мы имеем дело с древним не включением их в глагольную парадигму, то тогда в славянском представлена ранняя инновация, связывающая его с рядом индоевропейских диалектов, за исключением балтийского. Ясно, что славянская глагольная парадигма – это индоевропейская модель, не сводимая к балтийскому. [Иванов Вяч. Вс. Отражение в балтийском и славянском двух серий индоевропейских глагольных форм: Автореф. дис. на соискание уч. ст. окт. филол. наук. Вильнюс, 1978].

Реконструкция глагола в славянском имеет большую глубину, чем в балтийском. [Савченко А.Н. Проблема системной реконструкции праязыковых состояний (на материале балтийских и славянских языков) // Baltistica, 1973, IX (2), c. 143].
Что касается именного словообразования , то на его глубокие отличия как в балтийском, так и в славянском обращали внимание и сторонники, и противники балто-славянского единства. [Эндзелин И.М. Славяно-балтийские этюды. Харьков, 1911, с 1.].

Поздние балты в верхнем Поднепровье

После такой краткой, но как можно более конкретной характеристики балто-славянских языковых отношений, естественно, конкретизируется и взгляд на их взаимную локализацию.
Эпоха развитого балтийского языкового типа застает балтов, по-видимому, уже в местах, близких к их современному ареалу, то есть в районе верхнего Поднепровья. В начале I тыс. н. э. там, во всяком случае, преобладает балтийский этнический элемент [Топоров B.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов верхнего Поднепровья. М., 1962, c. 236]. Считать, что верхнеднепровские гидронимы допускают более широкую – балто-славянскую – характеристику, нет достаточных оснований, равно как и искать ранний ареал славян к северу от Припяти.

Развитый балтийский языковой тип – это система форм глагола с одним презенсом и одним претеритом, что весьма напоминает финские языки. [Pokorny J. Die Trager der Kultur der Jungsteinzeit und die Indogermanenfrage. In: Die Urheimat der Indogermanen, S. 309. Автор указывает на глагольную систему финского (один презенс – один претерит) в связи с упрощением системы времени в германском. О финском субстрате теперешнего балтийского ареала см. Prinz J. // Zeitschrift fur Balkanologie, 1978, XIV, S. 223.].
После этого и в связи с этим можно привести мнение о гребенчатой керамике как вероятном финском культурном субстрате балтов этой поры ; здесь же уместно указать за структурные балто-финские сходства в образовании сложных гидронимов со вторым компонентом «-озеро» прежде всего. Ср. литов. Aklezeris , Baltezeris, Gudezeris , Juodozeris, Klevzeris , лтш. Kalnezers , Purvezers, Saulezers и другие сложения на —ezeris, -upe, -upis «финского» типа , ср. Выгозеро, Пудозеро, Топозеро на Русском Севере. [Топоров B.Н., Трубачев О.Н. Лингвистический анализ гидронимов верхнего Поднепровья. М., 1962, с. 169 – 171.].

Подвижность балтийского ареала

Но к балтийскому ареалу мы должны подходить с тем же мерилом подвижности (см. выше), и это весьма существенно, поскольку ломает привычные взгляды в этом вопросе («консервативность» = «территориальная устойчивость»). При этом вырисовываются разные судьбы этнических балтов и славян по данным языка.

Балто-дако-фракийские связи III тыс. до н. э. (славянский не участвует)

«Праколыбель» балтов не извечно находилась где-то в районе Верхнего Поднепровья или бассейна Немана, и вот почему. Уже довольно давно обратили внимание на связь балтийской ономастической номенклатуры с древней индоевропейской ономастикой Балкан. Эти изоглоссы особенно охватывают восточную – дако-фракийскую часть Балкан , но касаются в ряде случаев и западной – иллирийской части Балканского полуострова . Ср. фрак. Serme – литов. Sermas, названия рек, фрак. Kerses – др.-прусск. Kerse, названия лиц; фрак. Edessa , название города, – балт. Ведоса, верхне-днепровский гидроним, фрак. Zaldapa – литов. Zeltupe и др. [Топоров В.Н. К фракийско-балтийским языковым параллелям. В кн.: Балканское языкознание. М., 1973, с. 51, 52.]

Из апеллативной лексики следует упомянуть близость рум. doina — песня — автохтонный балканский элемент, – литов. daina — «песня» [Pisani V. Indogermanisch und Europa. Mimchen, 1974, S. 51]. Особенно важны для ранней датировки малоазиатско-фракийские соответствия балтийским именам, ср. выразительное фрак. Prousa , название города в Вифинии – балт. Prus-, этноним [Топоров В.Н. К фракийско-балтийским языковым параллелям. II // Балканский лингвистический сборник. М., 1977, с. 81 – 82.].

Малоазиатско-фракийско-балтийские соответствия могут быть умножены, причем за счет таких существенных, как Kaunos, город в Карии, – литов. Kaunas [Топоров В.Н. К древнебалканским связям в области языка и мифологии. В кн.: Балканский лингвистический сборник. М., 1977, с. 43; Топоров В.Н. Прусский язык. Словарь. I – К. М., 1980, с. 279]. Priene, город в Карии, – литов. Prienai, Sinope, город на берегу Чёрного моря , – литов. Sampe < *San-upe, название озера.

Затронутые фракийские формы охватывают не только Троаду, Вифинию , но и Карию . Распространение фракийского элемента в западной и северной части Малой Азии относится к весьма раннему времени, вероятно, II тыс. до н. э. , поэтому можно согласиться с мнением относительно времени соответствующих территориальных контактов балтийских и фракийских племен – примерно III тыс. до н. э . Нас не может не интересовать указание, что славянский в этих контактах не участвует .
Раннюю близость ареала балтов к Балканам позволяют локализовать разыскания, установившие присутствие балтийских элементов к югу от Припяти, включая случаи, в которых даже трудно различить непосредственное участие балтийского или балкано-индоевропейского – гидронимы Церем, Церемский, Саремский < *serma -[Трубачев О.Н. Названия рек Правобережной Украины. М., 1968, c. 284].

Западно-балканские (иллирийские) элементы необходимо также учитывать, особенно в Прикарпатье, на верхнем Днестре , как и их связи с балтийским. [Топоров В.Н. Несколько иллирийско-балтийских параллелей из области топономастики. В кн.: Проблемы индоевропейского языкознания. М., 1964, с. 52. и сл.].

Государственный язык Литовской ССР- литовский, и государственный язык Латвийской ССР - латышский, являются в настоящее время единственными живыми представителями некогда более обширной балтийской группы индоевропейских языков. Из несуществующих ныне языков лучше других известен лингвистам древнепрусский (язык балтийских племен пруссов, населявших восточную Пруссию), который окончательно исчез к началу XVIII в. в результате завоевания прусской территории Тевтонским орденом в XIII в. Помимо прусских личных имен, а также географических названий, сохранились письменные памятники древнепрусского языка: Эль- бингский немецко-прусский словарь, составленный в XIV в., список прусских слов (в количестве 100), содержащийся в хронике Симона Грунау (начало XVI в.), и катехизисы 1545 и 1561 гг.

Весьма скудные сведения о других исчезнувших языках и диалектах (отдельные слова в латинских, немецких, польских, русских документах) отчасти восполняются исследованием их отражений в диалектах современных языков Латвии и Литвы и в первую очередь топонимическими данными.

Сохранившиеся до настоящего времени географические названия балтийского происхождения в ряде случаев помогают более или менее точной локализации древних балтийских диалектов. К западнобалтийской группе, наряду с уже названным древнепрусским языком, относится близкий к нему язык ятвягов (исчез в VII в.), который некоторые лингвисты считают даже диалектом прусского языка. По историческим свидетельствам XI-XIII вв., ятвяги (лит. jotvingai , ятвязи русских летописей) жили к северу от р. Нарев, в районе Белостока и Сувалок и в южной Литве к западу от Немана. Ранее граница расселения ятвягов проходила, вероятно, южнее. Языки куршей (лит. kursiai , лтш. kursi , kursi \ корсъ русских летописей; лат. Cori , Chori в шведских документах VII в.), селов (лит. seliai ), земгалов (лит. ziemgaliai , лтш. zemgali ] зимигола Повести Временных лет) и других относят к восточнобалтийской диалектной группе. Куршский язык, который, как указывают исторические свидетельства XIII в., ^был распространен на балтийском побережье в западной части современной Латвии (Курземе) и Литвы (район Клайпеды), исчез на рубеже XVI-XVII вв. в связи с ассимиляцией куршей латышами и литовцами. Ономастические данные, сохраненные в документах того времени, «куронизмы» современных латышских и литовских диалектов, а также топонимы куршского происхождения позволяют характеризовать куршский язык как переходный между литовским и латышским. Определенное сходство его с древнепрусским языком объясняют древними связями куршей и пруссов. Язык близких юго-восточных соседей куршей-селов, поглощенных к началу XV в. латышами и частично литовцами, был, видимо, близок куршскому. Язык земгалов, растворившийся в латышском (и отчасти в литовском) к XV в., обнаруживает большое сходство с современным латышским. Целый ряд балтийских диалектов существовал также на территории верхнего Поднепровья и далее к востоку, вплоть до правых притоков верхней Волги и верховьев Оки. Недавно на основании лингвистического анализа названий водоемов верхнего Поднепровья высказано предположение, согласно которому балтийское население этой территории не отступало к северо-западу по мере продвижения восточных славян к северу, как думали раньше, но сохранилось здесь в виде отдельных островков и после проникновения славян, постепенно усваивая их речь и в свою очередь оставляя следы в языковых и этнографических особенностях нового населения этого района. Изучение гидронимов привело к гипотезе, по которой древние балты жили также на Сейме. Это могло бы объяснить ранее непонятные факты балто-иранских лексических схождений (следы пребывания балтов и иранцев на Сейме установлены). Кроме того, появились основания предполагать, что отдельные группы балтийского населения переходили в южном направлении за р. Припять, которая ранее считалась южной границей древней балтийской территории.

Древние языковые контакты балтов с финно-угорскими племенами, окружавшими их с севера и востока, отразились в многочисленных балтийских заимствованиях в финно-угорских языках - как западных, так и волжских. Форма и значение этих заимствований (среди них -скотоводческие, земледельческие, религиозные термины, названия растений, животных, измерения времени, имена родства и т. п.) дают основание считать их весьма старыми - многие из них вошли в финно-угорские языки во II тысячелетии до н.э.

Языковые взаимодействия балтов с германцами и славянами нашли отражение в германских и славянских заимствованиях в балтийских языках (в значительно меньшей степени-в заимствованиях обратного направления).

Из всех индоевропейских языков наибольшее сходство с балтийскими языками обнаруживают славянские. По поводу взаимоотношения между этими языками высказывались самые разнообразные точки зрения. Отметим наиболее современные. Согласно первой из них, славянские и балтийские языки происходят от разных праиндоевропейских диалектов, но позднее сблизились друг с другом (время, причины и характер этого сближения определяются по-разному). Согласно второй, славянские и балтийские языки входили в единую праиндоевропейскую диалектную область, разрушенную в связи с выделением из нее праславянских диалектов. Эта последняя точка зрения, пожалуй, убедительнее всего объясняет глубокую близость балтийских и славянских языков, хотя следует указать, что сложная «бал- то-славянская проблема» в настоящее время еще далека от своего окончательного разрешения.

Современные латышский и литовский языки относят к восточной группе балтийских языков. Они возникли в результате длительного и сложного этногенетического процесса. Ведущую роль в образовании латышской народности играли латгалы и участие в нем принимали группы куршей, земгалов, селов, ливов и др. В этногенезе литовцев важнейшую роль сыграли же- майты и аукштайты, а также часть ятвягов, земгалов, куршей и селов.

Литовский язык распадается на две основные группы диалектов: же- майтские, или «нижнелитовские» (zemaicq ), охватывающие северо-западную часть Литвы, и аукштайтские, или «верхнелитовские» (aukstaicif ), среди которых выделяются западно-аукштайтские говоры (на основе южных говоров этой группы сложился литовский литературный язык), среднеаук- штайтские и восточноаукштайтские, а также диалект дзуков, распространенный в юго-восточной Литве и разделяющий ряд особенностей со смежными белорусскими и польскими говорами. Некоторые особенности жемайт- ских диалектов дают основание считать их как бы переходными от аукштайт- ских говоров к соседним латышским.

Высокая степень диалектной дифференциации характерна и для латышской языковой области. В латышском языке различают три главные диалектные группы: восточные, или «верхние» (augszemnieku ), говоры центрального, или средвелатышского, диалекта (vidus ), послужившие основой литературного языка, и западные, или тамские (tamnieku ), диалекты побережья Балтийского моря, включающие ливские говоры (с финноязычным влиянием).

Литовцы и латыши пользуются латинской графикой, употребляя для обозначения некоторых звуков дополнительные (диакритические) знаки при латинских буквах. Древнейшие памятники литовской и латышской письменности - преимущественно переводы текстов духовного содержания - появляются с XVI в., в связи с борьбой лютеранства и католичества. Первая литовская книга - лютеранский катехизис Мажвидаса была издана в 1547 г.; первые книги на латышском языке - католический катехизис Ка- низия и лютеранский катехизис (в переводе Ривия)- в 1585 и 1586 гг. Литовские произведения богословской литературы XVI-XVII вв., написанные на разных диалектах, интересны пристальным вниманием их авторов к языку. В предисловиях и приложениях к некоторым таким текстам содержится полемика с языком других современных произведений того же жанра. Значение латышских памятников этого периода, создававшихся преимущественно немецкими пасторами, ограничено в связи с тем, что их авторы - лица не латышского происхождения. Период светской литературы начинается с XVIII в. В Латвии его начало связано с именем Г. Ф. Стендера. В Литве первым крупным писателем был К. Донелайтис. Современные литературные языки формируются в Латвии и Литве в конце XIX- начале XX в. Выдающуюся роль в борьбе за нормализацию литовского языка сыгряла деятельность Й. Яблонскиса. Активными борцами; за создание общенационального латышского языка были «младолатыши» (в частности, поэт и языковед Ю. Алунан, писатель А. Кронвалд и др.), дальнейшее развитие латышского литературного языка связано с творчеством великого латышского поэта Яна Райниса.

Литовский и латышский языки характеризуются значительной близостью в области фонетики, грамматики и лексики. Оба языка (в особенности литовский) сохраняют большое количество весьма архаических черт, что делает их весьма ценными для сравнительно-исторического языкознания.

Для фонологических систем обоих языков характерно исключительное богатство вокализма, связанное с наличием как кратких, так и долгих гласных, большого количества дифтонгов и политонического ударения. Сходство между литовской и латышской системой вокализма проявляется в почти одинаковом инвентаре гласных фонем. Однако интонационные системы не тождественны другу другу: литовский язык различает нисходящую и восходящую интонации долгих слогов (так, лит. mielas - с нисходящей интонацией - значит с милый 5 , a mielas - с восходящей интонацией - С гипс\ juosta - с нисходящей интонацией - с пояс\ a juosta - с восходящей интонацией - ‘чернеет 5 и т. п.), в то время как в литературном латышском языке развилась трехчленная система, различающая длительную, нисходящую и прерывистую интонацию (ср. лтш. lauks - длительная интонация- ‘поле 5 и lauks - нисходящая интонация - ‘белолобый 5 ; liels - прерывистая интонация- ‘голень 5 и liels -длительная интонация- ‘большой 5 ; rlt - длительная интонация- ‘глотать 5 и rit -прерывистая интонация - ‘завтра 5 и т. п.).

В отличие от литовского языка, сохранившего древнее подвижное ударение, латышский язык характеризуется постоянным местом ударения (на первом слоге). Существенной особенностью литовского консонантизма являет* ся наличие двойного ряда твердых (непалатализованных) и мягких (палатализованных) согласных. В системе латышских согласных, напротив, отсутствует регулярное противопоставление твердости и мягкости. Среди особенностей латышского консонантизма можно отметить наличие среднеязычных (палатальных) согласных.

Литовскому и латышскому языку свойственно четкое различение двух основных морфологических классов: класса имени и класса глагола, характерное вообще для всей индоевропейской языковой семьи. Специфической чертой восточнобалтийских языков, отличающей их не только от ряда индоевропейских языков, но и от их ближайшего родственника - древнепрусского, является утрата среднего рода (в литовском языке средний род сох- раняетсяу прилагательных и причастий в самостоятельном употреблении). Балтийские языки, как и славянские, обнаруживают тенденцию идентифицировать род с определенным типом склонения. В литовском языке соотнесение противопоставления мужского и женского рода с противопоставлением определенных основ проводится с большей последовательностью, чем в латышском (ср. например, противопоставление существительных со старой основой на -(i ) o -, а также на -и-, принадлежащих к мужскому роду, существительным со старой основой на -(i ) a - и -2-, в своем огромном большинстве принадлежащим к женскому роду).

Категория числа формируется как в литовском, так и в латышском языке противопоставлением двух форм: единственного и множественного числа. Двойственное число перестало быть живой категорией и находится на пути к полному исчезновению. По сравнению с соседними славянскими языками наблюдается более широкое распространение так называемых Pluralia tan - tum -существительных, употребляющихся обычно только во множественном числе, часто соответствующих так называемым Singularia tantum (существительным, обычно употребляющимся только в единственном числе) славянских языков (ср., например, лит. avizos , лтш. auzas -букв. с овсы 5 , русск. с овес 3 ; лит. linai , лтш. Uni - букв. с льны 3 , русск. с лен 3 ; лит. dUmai , лтш. dUmi - букв. с дымы 5 , русск. с дым 3 и т. п.).

Для прилагательного в литовском и латышском языках характерно наличие двух форм (и соответственно двух способов склонения): простой и сложной, или местоименной. Образование местоименной формы прилагательного, очень напоминающее соответствующее новообразование славянских языков (ср., например, лит. baltasis - местоим. форма прилагательного с белый 5 из baltas ‘белый 5 + jis с он } , род. п. ед. ч. baltoljo из balto «белого» -f- jo «его» и т. п.), произошло, однако, как показали новейшие исследования, сравнительно недавно, уже в период существования литовского и латышского языков.

Общей особенностью склонения обоих балтийских языков является сохранение для некоторых парадигм особой звательной формы. Система склонения в литовском языке при значительном сходстве с системой латышского склонения отличается от нее в общем большей морфологической сложностью.

В литовском языке во всех типах склонения имеется, по крайней мере, шесть особых падежных форм: именительного, родительного, дательного, винительного, инструментального и местного падежей, а у большинства существительных единственного числа еще и специальная-седьмая-звательная форма. Кроме того, литовский язык сохраняет еще три, правда, выходящие из употребления формы: иллатив, аллатив и адессив. Латышское же склонение различает от пяти до шести форм, так как в ед. числе инструментальный падеж совпал с винительным, а во множественном - с дательным, а особую звательную форму имеют только существительные мужского рода в ед. числе.

Литовский язык, кроме именного и местоименного, имеет специальный тип склонения (адъективный) для неопределенной формы прилагательного и причастия, числительных и большинства местоимений. Латышское склонение распадается всего на два типа: именной и местоименный.

Класс глагола в обоих языках характеризуется наличием категорий лица (только для личных форм), числа, времени, залога, вида и наклонения.

К неличным глагольным формам относятся инфинитив, различные причастные образования и супин (отмирающая в литовском и исчезнувшая в латышском литературном языке форма, живая еще в некоторых диалектах).

Специфической особенностью балтийских языков является неразличение числа в 3-м лице всех личных форм. Характерным новообразованием литовского языка (точнее, верхнелитовской группы диалектов) является простая форма прошедшего многократного времени.

Общей балтийско-славянской инновацией являются возвратные глагольные формы. Интересная особенность балтийских языков состоит в сохра нении возвратной частицы в отглагольных существительных, образованных от возвратных глаголов (ср. лит. mokymasis с учение, изучение 5 от току t is ‘учитьсялтш. maclsanas с учеба, учение 5 от соответствующего возвратного глагола macities и т. п.)

Латышский язык характеризуется весьма богатой системой наклонений: .кроме изъявительного, повелительного и условного, различаемых и в литовском глаголе, латышский глагол имеет еще специальные формы должен- ствовательного (дебитив) и пересказочного (или относительного) наклонения (последнее употребляется при передаче косвенной речи для выражения неполной достоверности события). Здесь заслуживает внимания сходство с неродственным эстонским языком при отсутствии параллелей в литовском, с одной стороны, и в финском-с другой, в которых употребляются в соответствующих случаях различные причастия (ср., например, лтш. viyis esot atnacis с он, говорят, пришел 5 и эст. ta olevat tulnud 5 с то же>).

Сходство литовского и латышского языков особенно наглядно проявляется в лексике, которая наряду со словами общеиндоевропейского фонда (следует специально подчеркнуть поразительную сохранность старой индоевропейской лексики, являющуюся важной особенностью словаря балтийских языков) и общебалтийскими словами, содержит большое количество слов, общих лишь для восточнобалтийских языков. Наиболее тесные лексические связи существуют между балтийскими и славянскими языками. Кроме общих лексических элементов, в словаре балтийских языков отмечено множество сотен славянских заимствований, в первую очередь - восточносла вянских, как старых (фонетический облик некоторых заимствованных из древнерусского слов с достоверностью свидетельствует, что они проникли в балтийские языки, во всяком случае, не позднее X в.- ср., например, лит. pundas , pundus из др.-русск. пЖдъ> пуд, лит. lenkas с поляк>= др.-русск. лАхъ ит. п., т. е. заимствованные в то время, когда в русском языке еще существовали носовые гласные), так и более новых (начиная с XVIII в.).

Латышский язык отличает от литовского также большое количество за- имствований Р1з прибалтийско-финских диалектов.

В обоих балтийских языках имеются интернационализмы, часто заимствованные через посредство русского или польского языков. Вместе с тем для обоих языков характерна тенденция использовать для обозначения новых понятий, возникших в последние десятилетия, собственные лексические средства и собственные словообразовательные возможности, причем во многих случаях семантическое калькирование предпочитается прямому лексическому заимствованию.

БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

—группа индоевропейских языков. Б. я. полнее сохраняют древнюю индоевроп. языковую систему, чем др. совр. группы индоевроп. семьи языков. Существует точка зрения, согласно к-рой Б. я. представляют собой остаток древней индоевроп. речи, сохранившейся после выделения из этой семьи др. индоевроп. языков. Внутри группы древних индоевроп. диалектов Б. я. тяготеют к ее вост. части (индоиранские, славянские и др. языки), языкам чсатем> (тем, в к-рых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов). Вместе 64 БАЛТИЙСКИЕ с тем Б. я. участвуют в ряде ннвоваций, характерных для т. наэ. цевтр.-европ. языков. Поэтому целесообразно говорить о промежуточном (переходном) статусе Б. я. в ковтинууме древних индоевроп. диалектов (показательно, что Б. я. являются как раз той зоной, в к-рой 4сатемиэация> осуществилась с наименьшей полнотой среди др. языков группы чсатем»). Особенно близки Б. я. к славянским языкам. Исключит, близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахронич. подобии или даже тождестве) объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевроп. диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолжавших еще тенденции индоевроп. развития; относительно поздним территориальвым сближением носителей Б. я. и слав, языков, обусловившим конвергенцию соотв. языков, в результате к-рой выработались мн. общие элементы; наличием общего балто-слав. яз., предка Б. я. и слав, языков (наиболее распростравен-ная точка зрения); наконец, исконным вхождением слав, языков в группу Б. я., из к-рых они выделились относительно поздно (на юж. периферии балт. ареала), с этой точки зрения Б. я. выступают как предок слав, языков, сосуществующий во времени и пространстве со своим потомком. Тесные генетич. связи объединяют Б. я. с древними индоевроп. языками Балкан (иллирийским, фракийским и др.). Ареал распространения совр. Б. я. ограничивается вост. Прибалтикой (Литва, Латвия* сев.-вост. часть Польши — Сувалкия, частично Белоруссия). В более раннее время Б. я. были распространены и в юж. Прибалтике (в ее вост. части, на терр. Вост. Пруссии), где до нач. 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а восточнее, видимо, и ятвяжско-го. Судя по данным топонимии (особенно гидроним ии), балтизмам в слав, языках, археологическим и собственно историческим данным, в 1-м тыс.— нач. 2-го тыс. н. э. Б. я. были распространены на обширной терр. к Ю. и Ю.-В. от Прибалтики — в Верх. Поднепровье и вплоть до правых притоков верх. Волги, Верх. и Ср. Поочья (включая зап. часть басе, р. Москва и терр. совр. г. Москва), р. Сейм на юго-востоке и р. Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к Ю. от нее). Можно говорить о балт. элементе и к 3. от Вислы — в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтиэмов не всегда ясно. Ряд то-пономастич. изоглосс объединяет балт. ареал с Панновией, Балкавами и Адриа-тич. побережьем. Особенности ареала распространения Б. я. в древности объясняют следы языковых контактов бал-тов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и т. д. Совр. Б. я. представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и латгальский яз.). К числу вымерших Б. я. относятся: прусский (Вост. Пруссия), носители к-рого утратили свой язык и перешли на нем. яз.; ятвяжский (С.-В. Польши, Юж. Литва, смежные р-ны Белоруссии — Гродненщина и др.; остатки его существовали, видимо, до 18 в.), нек-рые следы к-рого сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала; куршекий (на побережье Балт. м. в пределах совр. Литвы и Латвии), исчезнувший к сер. 17 в. и оставивший следы в соотв. говорах латышского, а также литовского и лив- ского языков [не следует смешивать язык куршиев с языком т. наэ. курсение-ков (Kursenieku valoda), говором латыш, яз., на к-ром говорили в Юодкранте на Куршской косе]; селонский (или селийский), на к-ром говорили в части Вост. Латвии и на С.-В. Литвы, о чем можно судить по документам 13—15 вв.; галивдекий (или голядский, на Ю. Пруссии и, видимо, в Подмосковье, ва р. Протва), о к-ром можно судить только по небольшому кол-ву топонимич. материала, локализуемого в Галиидии (по документам 14 в.) и, вероятно, в басе. Протвы (ср. чголядь> рус. летописи). Остается неизвестным назв. языка (или языков) балт. населения на вост.-слав. территориях. Несомненно, однако, что языки ятвягов (они же судавы, ср. Суда-вию как одну из прус, земель) и галиидов (голяди) были близки прусскому и, возможно, являлись его диалектами. Оии должны быть отиесеиы вместе с прус. яз. к числу зап.-балт. языков в отличие от литовского и латышского (как вост.-балтийских). Возможно, правильнее говорить о языках внеш. пояса балт. ареала (прусский на крайнем западе, галинд-ский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, иа востоке), противопоставленных относительно компактному ядру языков чвнутреиней> зоны (литовский и латышский), где существенны чкросс-языковые> линии связей (напр., нижне-литов. и нижнелатыш., соответственно верхнелитов. и верхнелатыш. диалектов). Б. я. внеш. пояса рано подверглись славиэации, целиком вошли в состав субстрата в польском и вост.-слав. языках, полностью растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Б. я. и соотв. племена раньше всего стали известны антич. писателям (ср. чай-стиев> Тацита, 98 н. э.; балт. население юж. побережья Балт. м., чгалиндов» и чсудинов> Птолемея, 2 в. н. э.). Общее назв. индоевроп. языков Прибалтики как балтийских было введено в 1845 Г. Г. Ф. Нессельманом. Фонологич. структура Б. я. определяется рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше, чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо, прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (тина к" : к, g" : g, n" : п; в литов. яз. объем этого противопоставления намного больше, чем в латышском), простых согласных и аффрикат (с, з. с, з), напряженных н ненапряженных (е: ж, i: ie, u: о); фонемы f, x (также с и dz в литовском или dz в латышском) периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодич. уровня Б. я., притом что ударение в литов. яз. свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге (финноязычное влияние). Гласные фонемы различаются по долготе — краткости (ср. латыш, virs "над" — vus "муж" или литов. butas "квартира" т-butas "бывший"). Интонационные противопоставления характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в конкретных условиях различно [ср. латыш, plans "глиняный пол" (длит, интонация) — plans "тонкий" (прерывистая интонация); lauks "поле" (длительная) — lauks "белолобый" (нисходящая); литов. austi "остывать" (нисходящая) — auiti "светать" (восходящая) ц. т. п.]. Правила дистрибуции фонем в Б. я. относительно едины, особенно для начала слова (где допускается скопление не более трех согласных, ср. str-, spr-, spl-, ski-...); дистрибуция согласных в конце слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде мор-фологич. форм. Слог может быть как открытым, так и закрытым; вокалич. центр слога может состоять из любой гласной фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui). Для морфонологии глагола характерно количеств, и качеств, чередование гласных, имени — передвижения акцента, мена интонаций и т. п. Максимальный (мор-фологич.) состав слова описывается моделью вида: отрицание + префикс + ... -(- корень + ... + суффикс + ... + флексия, где префикс, корень и суффикс могут появляться больше чем один раз (иногда можно говорить и о сложной флексии, напр, в местоименных прилагательных, ср. латыш, balt-aj-ai). Наиболее типичные ситуации чудвоения»: видовой префикс ра + ч лексический > префикс; корень + корень в сложных словах [обычно они двучленны, но состав их частей-корней разнообразен: Adj. + + Adj./ Subst., Subst.+Subst./Vb.. Pronom + Subst./Adj., Numer. (счетный) + + Subst./ Numer., Vb. -I- Subst./Vb., Adv. + Subst./ Adj./ Adv.l, суффикс + + суффикс (чаще всего в след. порядке: суффикс объективной Оценки + суффикс субъективной оценки). Б. я, обладают исключит, богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности — увеличительности, ласкательности — уничижительности). Для морфологич. структуры имени в?. я. характерны категории рода (мужского н женского со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прус, яз.), числа (единственного — множественного; известны примеры дв. ч.), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им противопоставлена особая звательная форма; влияние финно-язычного субстрата объясняет существование в литов. диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности/ иесложенности (прежде всего в прилагательных — полные и краткие формы, но иногда и в др. классах слов), градуальное™ (3 степени сравнения в прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ — условно на -о-, -a-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола помимо категории числа существенны: лицо (1-е, 2-е, 3-е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латыш, яз. развились долженствоват. и перескаэы-ват. наклонения, очевидно, под влиянием финноязычного субстрата), залог (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду (включая все оттеики протекания действия — начинательность, терминативность, итеративность и т. п.) и по каузативности/некауэативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством, чему способствует нейтрализация противопоставления по числам в формах 3-го л. (в нек-рых диалектах, напр. в тамском, нейтрализовано и противопоставление по лицам), к-рые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы глагола в изъявит, наклонении. Разные сочетания личных форм вспомогат. глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времен и наклонений. Синтаксические связи между элементами предложения в Б. я. выражаются формами словоизменения, несамо-стоят. словами и примыканием. Ядро предложения — имя в номинативе -I- глагол в личной форме. Каждый из этих двух членов может отсутствовать (напр., при отсутствии глагола возникают именные фразы) или развертываться (так, группа имени может развертываться в прилагательное + существительное, или существительное + существительное, или предлог -I- существительное или местоимение и т. д.; группа глагола развертывается в глагол + наречие, личный глагол + личный глагол и т. п.). Эти правила развертывания могут применяться больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе. Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе личного глагола-несвяэки группа имени не в номинативе следует за личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с иим (это правило обладает высокой степенью вероятности н существенно в связи с тем, что генитив в Б. я. способен выражать самые разл. синтаксич. отношения — практически почти все, кроме тех, к-рые свойственны номинативу; отсюда — исключит, роль генитива в синтаксич. трансформациях). Подавляющее большинство семантич. сфер в литов. и латыш, языках (также и в прусском) обеспечивается исконной лексикой индоевроп. происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически едином словаре Б. я. Особенно полное соответствие наблюдается в составе словообразоват. элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных семантнч. сфер (числительные, имена родства, части тела, назв. растений, животных, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся, скорее, к числу исключений (ср. литов. sunus "сыи", прус, souns, но латыш, dels или литов. dukte "дочь", прус, duckti, но латыш, meita или литов. duona "хлеб"; латыш, maize, прус, geits или литов. akmuo "камень", латыш, akmens, но прус, stabis и т. п.). Очень велика лек-сич. общность Б. я. со слав, языками. Она объясняется как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значит, пластом слав, заимствований в Б. я. (термины социально-эконо-мич. и религ. характера, бытовая и профессиональная лексика и т. п.). Немалое число германизмов проникло в литовский и особенно в латыш, яз. (в последнем, чаще по говорам, значителен и слой заимствований из финно-yrop. языков). Мн. лексич. интернационалиэмы проникли в Б. я. не только непосредственно из языка-источника, но и через рус, польск. или нем. языки. Об истории изучения Б. я. см. Балти-стика. 9 См. лит. при ст. Балтистика. В. Н. Топоров.

Лингвистический энциклопедический словарь. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Большом энциклопедическом словаре:
  
• БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
  языки, самостоятельная ветвь индоевропейской семьи языков. К Б. я. относятся современный латышский язык (основного населения Латвийской ССР) и литовский язык …
• БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье языков. Западно-балтийские: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); восточно-балтийские: литовский, латышский, вымершие куршский, …
• ЯЗЫКИ
  РАБОЧИЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ …
• ЯЗЫКИ в Словаре экономических терминов:
  ОФИЦИАЛЬНЫЕ - см. ОФИЦИАЛЬНЫЕ И РАБОЧИЕ ЯЗЫКИ …
• БАЛТИЙСКИЕ в Словаре экономических терминов:
  ПРОЛИВЫ - международные проливы, соединяющие Балтийское и Северное моря и включающие проливы Большой и Малой Бельты, перекрываемые датскими территориальными водами, …
• ЯЗЫКИ
  ЯЗЫЌИ ПРОГРАММИРОВАНИЯ, формальные языки для описания данных (информации) и алгоритма (программы) их обработки на ЭВМ. Основу Я.п. составляют алгоритмические языки …
• ЯЗЫКИ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ЯЗЫЌИ МИРА, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число от 2,5 до 5 тыс. (точную цифру установить …
• БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  БАЛТ́ИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, группa родств. языков, относящихся к индоевроп. семье языков. Зап.-балт.: прусский, ятвяжский (вымершие в 17-18 вв.); вост.-балт.: литов., латыш., …
• БАЛТИЙСКИЕ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  БАЛТ́ИЙСКИЕ ПРОЛИВЫ, см. Датские проливы …
• ЯЗЫКИ МИРА в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  мира, языки народов, населяющих (и населявших ранее) земной шар. Общее число Я. м. - от 2500 до 5000 (точную цифру …
• ЯЗЫКИ МИРА в Лингвистическом энциклопедическом словаре.
• ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ
  —одна из крупнейших семей языков Евразии, распространившаяся в течение последних пяти веков также в Сев. и Юж. Америке, Австралии и …
• РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  языки (от лат. romanus - римский), группа родственных языков, относящихся к индоевропейской семье (см. Индоевропейские языки)и происходящих от латинского …
• ЯЗЫК И ЯЗЫКИ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.
• ЯЗЫКИ НАРОДОВ СССР в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  — языки, на к-рых говорят народы, живущие на территории СССР. В СССР представлено ок. 130 языков коренных народов страны, живущих …
• ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —семья языков, входящая в состав более крупного генетического объединения языков, названных уральскими языками. До того как было доказано генетич. родство …
• УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —крупное генетическое объединение языков, включающее 2 семьи — фииио-угорскую (см. Финно-угорские языки) и самодийскую (см. Самодийские языки; нек-рые ученые рассматривают …
• СУДАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  — классификационный термин, употреблявшийся в африканистике в 1-й пол. 20 в. и определявший языки, распространенные в зоне географического Судана — …
• РОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —группа языков индоевропейской семьи (см. Индоевропейские языки), связанных общим происхождением от латинского языка, общими закономерностями развития и значит, элементами структурной …
• ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  — условно определяемая языковая общность, объединяющая генетически ие связанные между собой чукотско-камчатские языки, эскимосско-алеутские языки, енисейские языки, юкагиро-чуванские языки и …
• ОКЕАНИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —часть восточной «подветвп» малайско-полинезнй-ской ветви австронезийских языков (нек-рыми учеными рассматриваются как подсемья австронезийских языков). Распространены в р-нах Океании, расположенных восточнее …
• КУШИТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —ветвь афразийской семьи языков (см. Афразийские языки). Распространены на С.-В. и В. Африки. Общее число говорящих ок. 25,7 млн. чел. …
• ИСКУССТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  — знаковые системы, создаваемые для использования в тех областях, где применение естественного языка менее эффективно или невозможно. И. я. различаются …
• ИРАНСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —группа языков, относящихся к индоиранской ветви (см. Индоиранские языки) индоевропейской семьи языков (см. Индоевропейские языки). Распространены в Иране, Афганистане, нек-рых …
• АФРАЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  (афроазиатские языки; устар.— семито-хамитские, или хамито-семитские, языки) — макросемья языков, распространенных н сев. части Африки от Атлантич. побережья и Канарских …
• АУСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  (ав-строаэиатские языки) — семья языков, на к-рых говорит часть населения (ок. 84 млн. чел.) Юго-Вост. и Юж. Азии, а также …
• АВСТРОНЕЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  — одна из крупнейших семей языков. Распространены на Малайском арх. (Индонезия, Филиппины), п-ове Малакка, в иек-рых юж. р-нах Индокитая, в …
• TЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ в Лингвистическом энциклопедическом словаре:
  —семья языков, на к-рых говорят многочисленные народы н народности СССР, Турцнн, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии …
• ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Однотомном большом юридическом словаре:
  
• ПРОЛИВЫ МЕЖДУНАРОДНЫЕ в Большом юридическом словаре:
  - естественные водные пространства, разделяющие части суши и соединяющие между собой океаны и моря либо их участки, по которым пролегают …
• ЛИТВА в Справочнике Стран мира:
  ЛИТОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА Страна на северо-востоке Европы. На севере граничит с Латвией, на юге и востоке - с Беларусью, на юго-западе …